Хриплый рев боевых труб резанул по ушам. Толпа на дворцовой площади загудела, шевельнулась ленивым чудовищем, люди привычно начали подаваться в стороны.
Звенько болезненно скривился: не любил эту пышность, пафос. Война дело грязное и кровавое, а медноголовые стараются превратить ее в фарс. Все эти церемонные поклоны, вызовы на двобой, мол, усе по правилам должно быть. Бой либо один на один, либо четверть сотни на четверть... Уроды! Какие к Ящеру правила, когда на тебя выезжает бронированый носорог, что всю жизнь посвятил мечу. На отцовские денежки пил, жрал да девок на сеновал таскал. За всю жизнь палец о палец не ударил, не голодал, не мерз лютой зимой, потому что боярин в своем лесу дрова рубить запретил, токма развлекался и тренировался с такими же быками. Благородныя...

Не весть откуда взявшиеся стражники, вонзились клином в толпу, пошли резать людскую массу, подгоняя не расторопных тупыми концами копий. Ребра сдавило от напирающих, на мгновение стало трудно дышать. Радуясь возможности честно подзаработать, Звенько ловко сдернул с пояса соседа увесистый кошель, уставвился в живой проход, что образовали стражники, как ни в чем не бывало.

Ворота дворца распахнулись, трубы снова захрипели что-то невнятное, но должное вселять ужас в душу врагов и отвагу в сердца соратников. Показалась, еще пока далекая, процессия. Звенько изумленно распахнул рот - столька блеска и золота никогда не видел. На удивление, вместо солдат, в голове процессии шуршали желто-зелеными одеяниями жрецы. Служителей Большеглазого Звенько встречал везде, даже в Арсе, но уж никак не думал встретить их в Куябе. За жрецами гордо вышагивала дюжина размалеванных девиц с огромными серебрянными подносами. На подносах, глупо таращась в толпу круглыми, как у птиц глазами, восседали страшные собаченки. Мордашки сплюснутые, вмятые в черепушки, словно саданули подкованным сапогом, редкие клочки шерсти схвачены розовыми бантиками, на шерсти под хвостом что-то налипло... Гадость! Собака должна быть большой, а эти... мелкие как кошки и, наверняка, такие же подлые.

В толпе зашелестело:
- Анна.
- Анна на охоту собралась...
- Ага, на степняков.
Звенько вытянул шею, толкнул перепачканного сажей мужика в кожанном переднеке на голое тело, от которого пахло кузнецой.
- А эт чего?
Мужик удивленно покосился на деревеньщину,
- Так этож тцарица Анна!
- А, ну да, Анна. Тогда все понятно.... А это хто?
Челюсть мужика брякнулась на землю, глаза вспучились:
- Э... Ты откель такой дикий? Тцарицу знают все!
Звенько разглядывал золоченые, крытые носилки, что несли на плечах здоровенные, как быки, мужики. Над носильщиками воздух дрожал. Так быввет в степи, когда полуденное солнце раскаляет землю. В таком воздухе предметы причудливо меняют форму, превращаются в озера с прохладной водой, в колодцы, окружонные сочным кустарником... И путники сбиваются с пути, гибнут веря этим обманкам.

- Ну я ж не все. Не местный я... А где тцарь? Охота-то мужская забава иль она одна ездить? Без мужа?
Мужик нахмурился, придвинувшись ближе к любопытному, прошептал:
- Ты энто... есть вещи про которые не говорят. - обернулся, не подслушивает ли кто? Толпа радостно галдела, как стая ворон на дохлой корове, никому не было дела до невежды и его вопросов. Мужик зашептал тише, выпучив глаза, будто сообщал самую великую тайну мира:
- Она не тцарева жена, а верховного жреца!
- И чо? - глупо спрасил парень. - Почему тады тцарицей кличут?
- Дык, как чо? - возмутился мужик, - у жреца, тем паче верховного, не может быть жены! Даже полюбовницы быть не може ибо ничто мирское не должно отвлекать его от дел. А тут словно обезумел, создал себе бабу... Ну а тцарица... Так Верховный может ее сделать хоть богиней.

Звенько, перекосившись, поскреб соломенный затылок, спросил недоверчиво:
- Вот хоть Барбус не так уж и далеко, а никогда не слышал о вашем верховном, да еще о таком могучем, что презрев законы человеческие, да что там человеческие? Божьи законы смог создать себе бабу? Да и проще было б взять любую в тцарстве, если уж так невтерпеж...
Кузнец уставился на парня, как на последнего дурня.
- Ты не слышалал о великом и ужасном Ста...
- Тсс...
Крепкая ладонь запечатала рот словоохотливого кузнеца словно кляп.
Звенько поморщился при виде капитана стражи, хоть и не враги вроде, но вор и стражник... Все одно, что пес с котом - всегда найдут из-за чего подраться. Редкий убрал руку от чумазого лица кузнеца, брезгливо отерев о штаны, спросил тихо:
- Ты знаешь, что за такие речи могу усечь тебе язык, посадить в тюрьму до конца жизни, а то и вовсе скарать на горло?
Лицо кузнеца, под слоем сажи, стало белым как полотно. Мужик затрясся, бухнулся в ноги стражнику, народ старательно отворачивал морды, пытался податься в стороны, подальше.
За спиной капитана выросли два стражника, Редкий кивнул им на кузнеца:
- Всыпьте ему плетей.
Мужик бухнул лбом в землю так, что мостовая под ногами вздрогнула, забормотал благодарности доброму сердцу, что не лишило троих детей кормильца глупого. Стражи подхватили славословещего мужика под руки, расталкивая народ крепкими, похожими на обкатанные валуны плечами, вынесли болтуна из толпы.

Редкий повернулся к разбойнику, злые, темные, как терн глаза, прожигали парня. Звенько одернул себя, поймал на мысли, что рука тянется к ножу, уж больно капитан похож на дикого зверя. Волк, мелькнула мысль, вылитый волчара. Поджарый, быстрый, худое, вытянутое лицо, казалось, всегда впереди хозяина бежит по следу . Именно такие самые опасные бойцы, а громадные, неповоротливые увальни хороши только что б людей пугать.

- Такого хорошего человека и под плети... - нахально скалясь, укоризненно покачал головой Звенько, - Так много знал, так хорошо рассказывал... Теперь к тебе приставать буду!

Звенько ткнул рукой в золоченые носилки дивной работы, показавшиеся в начале улице.
- Это кто?
- Спятил? - зашипел в ухо Редкий, повиснув на руке знакомца, - Ты б еще себе на куртке начертал - "СМЕРТНИК"!
Звенько растеряно уставился на стражника, серые глаза смотрели обиженно.
- А что такого? Я ж не местный, шоб усех баб в Куябе знать... в подворотне ее не зажимал, так что имени не знаю...
Капитан заозирался, зашипел злым котом - сквозь толпу медленно, но уверенно работая локтями к ним проталкивались трое в жреческих, одеяниях. Редкий клещем вцепился в разбойника, едва не оторвав руку, потащил прочь из толпы.
- Идиот! Чурпыр пустоголовый! Дурак! - проклятия сыпались, как из рога изобилия. Звенько поразился: как, оказывается, полезно быть стражником, столько новых ругательст узнал. Видно, чем выше ранг стражника, тем больше ругательств знает, хотя, судя по богатству языка, Редкий как минимум, занял бы место начальника дворцовой стражи...
Капитан сворачивал в грязные подворотни, тащил разбойника проходными дворами, часто оглядывался - не следит ли кто. Наконец остановился в каком-то захламленном проулке.
- Вот что. Я, конечно, тебе блогодарен за помощь Правичу с оберегами, но и голова мне еще не надоела!
Звенько рассеяно рассматривал хлам, который за не надобностью жильцы выкинули, но так как на пустырь тащить было лень, то оставили в проулке. Кому будет мешать - уберет. Протянул задумчиво:
- Что-то у вас не ладное творится в тцарстве...
Подняв глаза на стражника спросил в упор - А что кузнец говорил будто Верховный, так вы его зовете? Создал тцаревну? Как можно человека создать?
Редкий досадливо сплюнул, спросил тоскливо:
- Ну вот оно тебе надо? Че неймется-то?
Звенько смотрел на капитана глазами преданного, дурня, хмыкал, чесался.

- Ладно, - махнул рукой стражник, но только не здесь. Пошли.
Разбойник, ссутулив широкие плечи, послушно паплелся рядом с Редким. Капитан свернул к ближайшему кабаку, Звенько с надеждой, чуть ли не в припрыжку устремился за проважатым. Наконец-то хоть поест по человечески, а то с этой тцарской охотой не сподобился. Редкий рявкнул что б стоял на месте и ни с кем, вообще ни с кем и ни о чем не говорил. Сам нырнул в заведение, как пловец в воду. Звенько глазом моргнуть не успел, как тот вышел держа в руках пузатую корзину. Разбойник жадно потянул носом, в животе радостно квакнуло - еда! Дивный аромат жаренного мяса, горячих лепешек и еще чего-то не знакомого, но явно съедобного, лучше всякой веревки привязал парня к угрюмо зыркующему по сторонам стражнику. Вздумай тому отвести разбойника в тюрьму, тот пошел бы безпрекословно, зашел в камеру и сам бы запер дверь, что б не мешали жадно рвать зубами сочное мясо завернутое в хрустящие листья салата... Звенько взвыл, наддал за зверюгой, прожигая в куртке со скрещенными топорами дыры.

Прибой, бросался на далекие камни, словно волк на жертву. Рычал, отскакивал, снова нападал. Будто и не река, пусть и широкая, могучая, а море, через которое плыл добираясь из Барбуса в Куявию. Из под ног посыпались мелкие камушки, со звонким стуком запрыгали по круче. Звенько представил что сейчас сам, как те камни, полетит, ударяясь о выступы вниз, разделанной тушей шлепнется на мокрые камни, отшатнулся. За спиной послышался насмешливый смешок, парень круто развернулся, рука сама прыгнула на рукоять ножа. Шагах в пяти нагло скалился Редкий.
- Насмотрелся?
Звенько кивнул, подумалось не кстати, легкий толчок и все. Нет больше разбойника. Заворчал:
- Ну? Зачем тащились в такую даль? Пожрать и в корчме могли...
Капитан опустился на камень, достал из корзины глинняную бытыль.
- В корчме ушей много, а за разговоры о Старом - так мы называем Верховного - висеть бы мне уже к вечеру в петле.
Звенько представил капитана в петле: рожа посинела, язык вывалился чуть ли не до пупа... Красота!
- Тебе бы пошло. - Застеньчиво ковыряя землю сапогом, сказал разбойник.
Редкий отмахнулся, хаханьки тебе все...
- Здесь говорить можно спакойно. Правда не в полную луну. Окажись ты на этой скале, когда солнце упырей нальется в полную силу - даже сам Род тебя не спасет.
Звенько уселся напротив стражника, желудок вновь настойчиво заквакал, мол от разговоров аппетит просыпается. Кинь кусок и болтай себе дальше. Парень засунул в рот кус мяса лишь бы ненасытное брюхо умолкло, проглотил не чувствуя вкуса, рука цапнула бутыль с вином.
- Никто не знает сколько лет Старому и из каких земель пришел. - Стражник хлебнул вина, лениво захрустел листом салата. - Старики говорят, что когда они под стол пешком ходили, он уже мел седой бородой дорогу перед собой. Редкий задумался, лениво отщипывал волоконца мяса. Тряхнув головой, словно отгонял тьму веков, через которую шагал Старый, продолжил:
- А тут словно, вьюношь, с ума сошел. Грит подовай бабу и все тут! Девственную, чистую...
- Так в чем проблемма-то? - усмехнулся Звенько, - или ты всех баб в тцарстве перепортил?

Редкий нахмурился, складки у рта стали жестче.
- Хохочи, коли зубы хороши... Только власть жрецов и в Артании крепнет не по дням. А про баб... Чиста, в смысле, не видевшая мира. Таких нет на свете. Даже Леля, богиня любви и та спускается в мир.
- Тогда ваш верховный просто безумец. - прочавкал разбойник.
Капитан косо усмехнулся, в темных глазах досада.
- Безумен. Но не так как ты думаешь. Он решил создать себе женщину.
Звенько поперхнулся вином, закашлялся.Прочистив горло уставился на стражника.
- Но как? Человеков... Тьфу.. Людев... Людей создал Род, что бы такое сотворить, нужно встать в ровень с ним!
- А он и встал. - Редкий приложился к бутыли, кадык задергался мощно проталкивая лекарство от всех бед. Оторвавшись от бутыли стражник уставился на реку. Ветер налетал порывисто, срывал пену с верхушек волн, забрасывал мокрыми брызгами на самый верх.
- Был у нас в столице дурачок один, Лудог - его всякий знал. Так вот однажды, перед появлением во дворце Анны, бегал по улицам и кричал, что Старый душу Ящеру продал, мол, давеча его на бесовой скале видел. Кстати, - Редкий бухнул подкованным сапогом в камень под ногами, - мы на ней. Кричал что Верховный приказал ему поймать черную лису, а когда тот изловил эту редкость и принес ему, то погнал в шею. Но, мол, Лудогушка умный, спряталса недалече, смотрел. Старый кинжалом начертал силуэт женщины на песке, зарезав лису, смочил рисунок и что-то непонятное, явно колдовское запел. Тогда силуэт, в свете луны налился жизнью и встала на ноги эта странная лисова женщина. Верховный, сидя на песке, долго ей что-то рассказывал, а потом увез в город, а Лудогушка побежал следом.
Звенько хмыкнул не веряще, поскреб щетину. Звук получился такой, будто железной щеткой драли драконью спину, спросил:
- А зачем Старый отпустил Лудога? Проще было убить?
- А кто б дурню поверил? - удивился Редкий, нахмурился задумчиво. - хотя потом Лудогушку зарезали. Люд сокрушался у кого же на убогого рука поднялась? Грешили на пришлых, убиц то так и не нашли...
Звенько мотнул головой, как бык отгоняяющий слепней:
- А вот все равно не понятно. Ну создал себе бабу, ну прихоть такая, а вред-то какой от этого?
Стражник раскрыл было рот, передумал, цапнул бутыль. Пил жадно, будто неделю шел по пустыне без воды. Когда донышко уперлось в зенит со злостью отшвырнул бутыль.
- Анна быстро освоилась - из Старого веревки въет. Казнит по поводу и без, особенно любит смотреть как языки рвут - яко бы смутьяны, народ супротив власти подбивали. А вот теперь и воительницей себя великой возомнила...

Звенько вкусно рассхохотался, сверкая зубами.
- Баба? Воительница? Да не смеши...
Редкий зыркнул на весельчака из под лобья, отбил ножом горлышко у новой бутыли.
- Зря ржешь. Она десятерых таких как я или ты положит. Видел марево вокруг нее?
Звенько поперхнулся смехом, рожа вытянулась, как у коня. Вспомнил дрожащий, будто над печью зимой, воздух вокруг носилок.
- Да...
- Вот то-то. При ней всегда дюжина магов, закрытых невидимым щитом, Старый боится как бы чего с его неноглядной не стряслось. Вот эти маги, незримо для простых смертных ессно, в каждый удар Анны вкладывают небывалую мощь.... А нород уже бежит в другие земли, надоело ходить и бояться, стукнет желтая водица тцарице в темечко или не стукнет? Вот так-то...
Звенько посмотрел с прищуром в глаза стражнику.
- Выходит ты спас меня?
Редкий потемнел еще больше.
- Выходит так. Сам не знаю, что на меня нашло...
Разбойник поднялся, аккуратно отряхнул штаны.
- Спасибо.
Редкий встал, что б вор не смотрел на него сверху вниз, поправил перевязь. Отведя глаза, смущенно буркнул:
- Это только ради Правича, он мне не чужой.
Звенько часто заморгал, в глазах блеснула влага, шагнув к стражнику, порывисто обнял.
- Спасибо...
Смахнув слезу умиления, дрогнувшим голосом сказал:
- Не ладно что-то в вашем королевстве... Пойду я отсель. Говорят, Вантит страна богатая, схожу, посмотрю.
Круто развернувшись начал спускаться - под откос-то легче, главное смотреть куда ступаешь, иначе подлый камень вывернется и сломаешь шею. Набрал скорость, почти побежал прыгая с валуна на валун.
Капитан, опешив от такого прощания, долго смотрел в след разбойнику, пока тот не стал размером с мураша далеко внизу. Не ожидал от татя такой жаркой благодарности, не подозревал, что кто-то или что-то из вора может выжать слезу. Эх, что деятся-то... точно нужно еще выпить! Рука скользнула к поясу, недоуменно наткнулась на обрезанный шнурок кошеля.
- Вор! - разяренно заорал Редкий. - Стой паскуда!
Далекая фигурка, замерла на опушке близкого леса, обернулась. Шельма насмешливо помохал прощаясь. Куявская чаща приняла артанского вора как родного.

Прочел ,концовка особенно понравилась))) А за что хомяку форумку дали?

вот таг всегда.... делаешь добрые дела... и никакой благодарности... еще и кошель стырили :((((


:))))))))

Гривна, нискажу, а то припояют, к тому что имеется, срок за обсуждение действий смотрителей

Редкий, а вот не зевай =)

пьяный скоморох ну ,на нет как говорится и суда нет
Редкий не в деньгах счастье

пьяный скоморох

фсех ф бинты!)))))))
за рассказ - спасибо) понравилось)

Здорово!

"Мордашки сплюснутые, вмятые в черепушки, словно саданули подкованным сапогом, редкие клочки шерсти схвачены розовыми бантиками, на шерсти под хвостом что-то налипло..."

Описание несколько отличающееся от того что предлагается в библиотеке

Корвинус, ну шоб в ... Короче помещались шоб, для компактности =)

в Творчество

очень понравилось, автору респект

Redkiy - Так в чем проблемма-то? - усмехнулся Звенько, - или ты всех баб в тцарстве перепортил?
об этом отдельный разговор

Редкий, вот так-то... Закляпят на вачно, а как же мне стишочки кропать? Итак уже часть творчества просят прислать на мыло