Воин взирал на акреснасти заняф их высачайшую точку. Внизу таилась апаснасть, толпы ужасных монстраф шастали ватьме фпоисках дабычи. Воин ждал, нападать на каво папала была иму нипастатусу, нада была выбрать монстра падастойний. А внизу хтота или штота шкрябалась, щёлкала, хрюкала, хлюпала, завывала, громка спускала лишний восдух, ганяла блох и инагда и давольна пахрюкивала и пахрапывала. Начная жызнь была пална самых страшных, пративных и нипроста ниприятных звукаф (запахи фпрочим тожэ нирозами деланы). Воин ниабращал наних внимания, воин ждал дастойнава пративника. Ксиридини ночи, кагда воин ужэ три раза просыпался ат звука падения сопствинава тела, он понил што пришол иво час. Внизу хтота асобина пративна начил скристи твёрдым панцырим па нитвёрдаму камню. Ат этава дела вафсе стораны лители снапы искр, такшто воин атлична видил куда нада бить. Низадумываясь большы нисикунды воин размахнулся сваим агромным тапаром... И ударил... Ударил прыгнуф са сваей высокай засады... Ударил так, што задражала зимля... Ударил так, што два куска пративника палители вразныи стораны... Астальныи монстры, увидиф што случилась, сразу жэ начили разбигаца вразныи стораны. Воин ниприследавал их, воин был даволин, воин выйграл сваю битву, воин пабадил главнава врага, адним ударам каторый нисмогло астанавить ништо, ни тимната, ни крипчайшый панцырь главнава зладея, ничиво нимагло астанавить воина кагда он был гироим. Или дажэ нет, он был Гироим сбальшой буквы Гы. Гирой спасал людей ат кашмарных монстраф, гирой сахранял пакой жытилей хоть ани аб этам и нипадазривали, но абэтам знал Гирой и эта знание сагривала иво...
- Грыыыызь, хватит ужэ балаваца с мурашами, тыбы хоть бил акуратний, ато апять папки придёца твой тапорик затачивать да и спать бы ужэ нада лажыца, день ражденья днём ражденья, но зафтражэ нада ити фшколу юных артан, а Биртольд нибудит разбираца хто пачиму дрыхнит науроки, утибя ищо посли прошлава падзатыльника шышка нипрашла... - Ну маам, ну я ищо нимножычкапаиграю и спать, чеснае слова. - Ну сматри, патом нихныкай што апять дасталась низашто.
И бальшой грызь апять палес на свой наблюдатильный пункт, залазить на бутку палкана была ниочинь удобна, но эта была высачайшая точка двара и выпалзающии испад стен мурашы нимагли заметить бальшова грызя, а он их видил проста виликалепна.
Ахота прадалжалась. Столька параждений зла ищо нада была извисти штоб люди нистрадали ат них. А то вить на прошлай нидели папка вышэмшы даветру спаткунлся аб аднаво изних, так он так долга и витиивата ругался... И воин ждал, вить нападать на каво папала была иму ни с руки...
|