Лев молчалив и его боятся все. Собаки лают и их гонят палками. Вот, что ты должен видеть в себе и в мире. Вот то единственное, что ты должен знать. Так говорил мой отец. Что вижу я? Трещину в скорлупе нашего бренного существования, и жестокую руку глупого и без сомнения отчаянного человека, делающую зазор всё больше. Новый проход для тех тварей, что долгие годы томились в своей гадкой и мерзкой тюрьме, обозлённые, мечущиеся, готовые рвать и уничтожать всё на своём пути.
Я не лев, мне сложно сдержать рык, рвущийся из моей груди, но я и не пёс, пустым лаем не приманю врагов. Всего лишь волк. Мне доставляет радость лязг моих зубов, звучащих в такт мечу моего хозяина, пробивающий хитиновую защиту дивов. Ветер на просторах, тихий, когда мы ни куда не спешим и беспощадно треплющий шерсть, когда мы рвёмся в битву. Грозный блеск глаз моего человека, сжигающий сердца тех, кто осмелился бросить вызов и его ладонь треплющая меня за ухом.
Казалось, только вчера я был щенком и вместе со своими братьями и сестрой кувыркался в высокой траве, обучаясь своим первым навыкам захвата жертвы. Беззаботный, беззащитный, зубы еще не могут с остервенением рвать жертву, скулёж мало напоминает тот вой, который холодит кровь в жилах, и эти монстры…их тоже не было. Мир был иным.
Грозные дивы покинули пределы того ада, что сдерживал их и принесли его к нам, их свобода положила конец нашей. Но я буду честен, уж лучше быть ограниченным в своих действиях командами человека, чем пресмыкаться перед этими тварями.
Каждую ночь меня снова и снова преследует один кошмар. Земля дрожит, огромная расщелина открывается прямо перед нашим логовом, клубы дыма и пара вырываются из неё. Я был младшим и слабее, тогда я испугался. Щенок прятался и дрожал, пока его братья и сестра пошли проверить странную трещину в земле. Потом лай…скулёж боли…осколки звуков режущие моё сознание, а потом тишина…по настоящему мёртвая тишина. Я несколько дней не осмеливался показаться из логова, но голод сильнее. Собрав последние силы я рванулся вперёд, прочь из нашей пещеры, прочь от открывшейся тьмы, прочь от того страха, что томил меня в этом немыслимом плену. Не помню, сколько я бежал, но диск солнца сменился холодным ликом луны, лапы ныли и подкашивались. Оступившись, я кубарем покатился с пригорка и оказался на самом дне дурно пахнущей канавы. Мне больше не хотелось бежать. Грязь заполнила уши, нос, облепила шерсть…я закрыл глаза и ждал смерти.
И так каждую ночь, я, бегу поскуливая, до боли сжимая челюсти, но уверенная и одновременно заботливая рука гладит по голове, и я вспоминаю человека, который вытащил меня из этой ямы, принёс домой, отмыл. Обучал дикого волка искусству служить и защищать, не страшась укусов пусть еще не таких мощных, но всё-таки клыков. Когда я достаточно окреп, мышцы перекатываясь, восхищали и пугали собой окрестных жителей, серая шерсть с подпалинами лоснилась под лучами солнца и горела серебром в лунном блеске, он дал мне имя. «Белорд - сказал он тихо, осматривая меня с ног до головы – пожалуй, ты будешь зачинателем рода, волки подобные тебе будут верными соратниками на полях сражений и преданными братьями человеку»
С тех пор сменилось много лун. Песни мои от норовистых юношеских перешли в долгие и тоскливые, повествующие о битвах, о жизни и смерти, о зле. Но я ни когда еще не был так свободен, ограниченный незримой братской любовью с человеком. Я дал великое потомство, мои дети и дети их детей уже сейчас у самых искусных воинов несут верную службу истребляя полчища дивов. Мы умираем, рождаемся вновь, становимся сильнее. У нас есть долг. Нам дано ИМЯ! И имя нам - БЕЛОРД!