   Поиск |
На закате"Я помню... Такой была первая мысль. Что я помню? Не так много. Тогда был прозрачный воздух, пронзительно-чистый, с вымытым голубым, постепенно темнеющим небом. Вечерело... Огромный пылающий шар отдавал последние силы миру, выжаривая степной простор, как в последний раз. И тогда появилась мысль: да, конец миру. Воздух омывался. Он омывался ветром, несущим голоса мира: запахи трав, деревьев и живых, - стирая, унося невыносимый дух смерти. Я глядел в небо, оно было кроваво-алым, прекрасным в своей первозданной нежности, дикости и просторе. Как же я хотел в это небо... В ушах еще гремело и шумело, каким-то далеким звоном звенело, никак не вытряхнуть было этот звон. Одно радовало, что боль ушла. Боль, дикая и чудовищная боль, как будто выпорхнула из моего тела и унеслась далеко-далеко, оставив после себя глухую пустоту и отсутствие притока жизни. Нет, я решительно не чувствовал себя живым. Живые чувствуют боль, а ран было достаточно. Я смердел собственной кровью. Шевелиться не хотелось тоже. Я лежал на чем-то мягком и спокойном, не мешающем двигаться или подняться, но не хотелось. Вместе с болью ушло и желание существовать, пустота была оглушительной и странно отупляющей. Наслаждение покоем и вот этой спокойной бездейственности давило, убаюкивало. Никуда не надо, не за чем, ни к чему, без пользы… И дикая радость находила на меня неровными волнами, то подхватывая, то роняя в бездну. Рука нервно дернулась. Этакий неосознанный посыл тела проверить, не помер ли окончательно хозяин. И я содрогнулся. Понял, сколь ужасно мое ложе… Вокруг, вокруг были они. Липкая, но уже запекшаяся кровь залила все поле. На нем не осталось места, не окрашенного в буро-красный цвет, не ставшего последним пристанищем для тех, кого я знал лично или просто в лицо. Дико озираясь, в быстром зверином рывке, я постоянно натыкался на лица, искаженные болью или улыбкой. К ним приходила смерть, они радовались смерти, устроившей здесь себе настоящий пир. Как издалека мой слух порвал вой… Лишь спустя некоторое время стало понятно, что вой, который я принял за крик животного, вырвался из моих уст. Время летело быстро и в то же время тянулось, как длинная нить огромного клубка. Мне казалось, что проходят годы. Они мелькали перед моими глазами. Лица близких, друзей, потом соратников, союзников. Перед моим взором проходили вновь бои, когда звенела сталь и слышались боевые кличи друзей. И грудь наполняла вновь тогдашние упоение и бешенство. Мы сражались за свою землю. Неожиданно слух прорезал новый звук. Это был отголосок жизни, сначала едва слышный, но нараставший с каждой секундой. Прекрасный крик в небесах. Рука невольно сжала рукоять меча, а мышцы конвульсивно дернулись. А потом я улыбнулся… Это было облегчение. Вот-вот все закончится. Это ведь была агония. В небесах летели журавли. Прекрасные белые птицы с большими крыльями на фоне голубого неба с примесью алых всполохов. И зрелища красивее я не видал. Мне не надо было говорить или гадать, пришла ли смерть за мной в столь прекрасном облике. Я знал, что каждый взмах этих чудесных белых крыл уносит с собой мое дыхание, ибо оно замирало на губах, каждое мгновение этого волшебного видения разрывает грудь бесконечной радостью. В последний миг, в последний раз я чувствовал себя живым. И прежде чем испустить дух мелькнула еще одна картинка, которая могла быть и бредом горячечного больного, который вот-вот покинет этот мир. Она была исполнена не только жизнью. То же самое поле через много лет… Все та же степь. И разве что случайный осколок металла напомнит о сражении. Но везде, куда хватает глаз, цветут цветы. Белые, красные, желтые, синие. Это была жизнь в ее упоении. Все было не зря". |
|
||
 |
|
 |
||
|
|
||||
